Сибирский федеральный университет

Номер

Журнал СФУ. Гуманитарные науки. 2015 8 (10)

Авторы

Варга, Чаба

Контактная информация

Варга, Чаба:Католический университет Петера Пазманя Венгрия, 1428, Будапешт 8, Почтовый ящик, 6

Ключевые слова

Georg Lukács; socialisation/mediation; objectification/reification/alienation; social formalism; language/law; the law's construction/operation; reconventionalisation as autopoiesis; logic of problem-solving/justification; the law’s system of fulfilment and its manipulation; discretion and personal responsibility; Дьёрдь Лукач; социализация/посредничество; объективация/овеществление/ отчуждение; социальный формализм; язык/закон; построение/функционирование права; реконвенционализация как самосотворение; логика решения проблем/обоснование; система реализации права и управление ей; свобода действий и личная ответственность

Аннотация

Реконструкция социальной науки необходима для теоретического объяснения наших жизненно важных социальных проблем. Концептуальные дифференциации, которые легли в основу нашей научной мысли начиная с эпохи классической немецкой философии (такие как феномен и его сущность, или форма и содержание, рассматриваемые в их дуализме и/ или заключительном синтезе), неизменно остаются поворотными точками для нашего методического мышления и абстрактной интеллектуальной обработки информации, относящиеся к философии и методологии наук, которыми мы сегодня занимаемся в новом формате. После посмертного объединенного издания работ Дьёрдя Лукача стало ясно, что все социальные описания должны принимать во внимание социализацию [Sozialisierung/ Vergesellschaftlichung] и посредничество [Vermittlung] в их истоках – как неразрывный и безвозвратно прогрессирующий процесс, способный возводить через свои исторические накопления сети, сложные сами по себе. Это окружение, которое создает среду для потенциального возникновения объективации [Objektivation/Objektivierung], которая может превратиться в всепоглощающую силу в обществе, и которое в ходе своего саморазвития создает потенциал и социальную реальность овеществления [Verdinglichung], что может быть принято в качестве эффективного в социальных условиях, и отчуждения [Entfremdung], которое уже может рассматриваться как неэффективное. С момента исследования Генри Мэна в работе ««Древнее право» полтора столетия назад известно, что различные виды социального формализма уже развиты начиная с самых ранних общественных формаций для того, чтобы сделать человеческие традиции и их использование более безопасными и предсказуемыми, как повторения в рамках системы, т.е. более экономичными. В социологии данная тенденция в настоящее время обозначается как конвенционализация, которую характеризуют и анализируют в рамках теории речевого акта, используя ее в качестве эталона. Несмотря на то что Лукач не затрагивал эти сферы в своих исследованиях, при изучении посредничества между социальным общим комплексом и его частичными комплексами он далеко не случайно подчеркнул, что язык и право являются основными субъектами посредничества, т.е. выполняют исключительную функцию посредника между любыми комплексами. Количество социальных традиций и их применение (по своей природе предполагающее сотрудничество и в этой связи межсубъективность) растет, независимо от их теоретического объяснения: вопрос, сформулированный однажды классической английской философией как дилемма разделения и/или единства «тела» и «души». Для рассмотрения формальной реконструкции языка (как предложил Соссюр) либо одновременно различных аспектов права (как было выявлено Кельзеном и Эрлихом в результате их спора в поиске окончательного критерия права и представлено в социологизме Паунда, различающего «закон в книге» и «закон в действии»), требуется допущение какой-либо конструкции или сконструированной структуры, с одной стороны, хотя, с другой стороны, широко известно, что фактическое применение всегда будет ломать ее. Иначе говоря, практическое применение является своего рода реконвенционализацией, которая будет упраздняться [Aufhebung] во все времена. Это равнозначно тому, что, постоянно сохраняя и превосходя то, что ему дано [donné], применение на практике всегда будет вносить (ин)новации, а также реализовывать своевременную адаптацию возникающим потребностям.Лукач однажды пришел к выводу (также интерпретируя дебаты между Марксом и Лассалем на тему принятия римского права), согласно которому это онтологическая перспектива, которая является первичной по отношению к актуальности любого чисто гносеологического подхода. Или же тот, кто совершает действие, в любое время руководствуется своими собственными индивидуальными условиями под давлением признания своих актуальных интересов. Следовательно, только потому, что идеология/идеологизация является частью существования человека в обществе, это не просто истинная или ложная форма сознания, но и один из органических и необходимых компонентов онтологии общественного бытия. Проще говоря, то, как мы думаем, является отчасти тем, что мы есть на самом деле. Соответственно, так называемое юридическое мировоззрение [Juristische Weltbild], принимаемое в качестве деонтологии юридической профессии, – это не какое-то случайное и внешнее дополнение к закону, но характеризуемый как преобладающий во времена Энгельса случай европейского континентального нормативизма или англосаксонского прагматического казуализма, или метод прецедентного права (не будем затрагивать другие примеры правовых традиций) - это один из первичных факторов, который можно по-настоящему назвать социальным существованием закона. Самореализуемые гомогенизации бесконечно надстраиваются над неоднородной повседневной практикой в виде частичностей. Это судебный процесс как отдельная реальность-(ре)конструкця, в ходе анализа которого автор пришел к онтологизации переформулировки автопоэтической теории, которая первоначально была разработана в Чили для объяснения биологического воспроизводства клеток. В этой связи автор отмечает, что то, что утверждается как социальные структуры, является одновременно как воспроизводством, так и производством, своеобразным сочетанием сохранения и (ин)новации до того момента, когда они признаются своей социальной средой в качестве показательного образца для подражания и, таким образом, также аутентифицируются как заданные экземпляры реконвенционализации базовых традиций. Или – по закону – фактическое принятие решений может быть смоделировано только логикой решения проблемы, с относительно открытыми шансами и в относительно открытой справочной форме, над которой логика обоснования надстраивается только как дополнение к предыдущей фазе для последующего формирования, как своего рода обратная связь. Все это работает против обычных правовых теорий, которые, мечтая хоть о какой- то механичности в следовании образцам, могут и готовы сообщать об осуществлении текстуальности права, его чистой реализации на практике. Опять же судебное решение определяется исходя из буквы закона (по аналогии с внутренней необходимостью химической экстракции), соответственно, поскольку «правильный ответ» получен, единственный и безальтернативный, никаких встроенных необходимостей здесь нет. Лукач, возможно, был того же мнения, так как он обозначил конфликт вовлеченных интересов при выполнении системы права [Verfüllungssystem] как обычную манипуляцию. Так как понимание [Verständnis] само по себе является автопоэтическим процессом, в рамках общей схемы любого герменевтического процесса (если мы не рассматриваем робинзонское бытие, которое Лукач уже исключил) оно достигнет своей заданной формы в результате социальной игры (и ее простого существования [Gerade-So-Sein]) в определенной аудитории (Перельман). Так, в частности, каждый может принять участие и каждый может внести свой вклад в его формирование. Весь процесс приведет именно к тому результату, который до сих пор является оправданным в данной среде как фактическое разрешение конфликта вовлеченных интересов, только потому, что это то решение, которое еще может быть успешно конвенционализировано, т.е. признано и принято в данной среде с пониманием общепризнанных предрасположенностей как индивидуальной формы следования шаблону. Соответственно, личная ответственность за принятие решений (и в конечном счете ответственность каждого из нас) присутствует в каждом случае. На самом деле мы все несем ответственность, независимо от того, что, перекладывая нашу ответственность на квазиавтоматическую самостоятельную работу наших абстрактных структур, мы не привыкли к тому, чтобы она была осознанной, в отличие от того, когда она приписывается нам лично. Это связано с тем, что гомогенизация никогда не будет самодвижущейся: она подпитывается социальной неоднородностью. Так же как профессиональные языки черпают вдохновение из использования языка в рамках общей культуры и сами специалисты являются цельными людьми в полноте своего бытия, т.е. то, что известно как разделение прав [Ausdifferenzierung des Rechts] (Луман), может и должно быть реализовано на практике как это отражено в наших повседневных рассуждениях, т.е. в их интересах и – более того – для того чтобы просто реализовать их до оптимальной возможной степени. В целом, мы неизбежно несем ответственность за себя и за нашу человеческую судьбу, включая вопросы «как и почему», а также автономию, которую мы даем нашим структурам, сделанным человеком на благо человека

Страницы

2002-2017

Статья в архиве электронных ресурсов СФУ

https://elib.sfu-kras.ru/handle/2311/19820

Эта работа лицензируется по лицензии Creative Commons Attribution-NonCommercial 4.0 International License (CC BY-NC 4.0).